Лекция 3
17.09.1998

Зарождение национальных космических программ СССР и США

В прошлый раз мы (в самых общих чертах) рассмотрели, как развитие боевых баллистических ракет дальнего действия сделало возможным создание космических носителей и предысторию запуска первых ИСЗ СССР и США.

Эта предыстория заняла 10 лет с начала практических работ в СССР и США, которые и создали носители и спутники и 20 лет если считать от начала разработки в Германии первых БРДД А-4.

До того, как в 1957-58 гг (во время МГГ) были запущены первые спутники сначала СССР, а потом США, государственных космических программ еще не существовало, а были отдельные попытки пионерского и соревновательного толка. Причем с американской стороны военные ведомства конкурировали между собой, а СССР втихомолку рвался к тому, чтобы обойти США, в чем и преуспел, запустив первым 2 спутника. [пересказать более подробно вторую часть конспекта lec-2-98, где говорится о конкуренции разных программ не освещенную в прошлый раз]

Начиная с 1958 г. положение в США резко изменилось и вместо “медленного и постепенного вхождения Америки в космос”, о котором думал президент Эйзенхауэр, начался срочный штурм по всем азимутам.

Надо отметить что причиной резкого изменения политического отношения руководства страны к космонавтике, которое и позволило всем ведомствам развернуть работы, которые они безуспешно пытались "пробить" ранее, было не только желание вернуть утраченный престиж США как мирового лидера в области науки и техники. Наша пресса всегда говорила только об этой стороне и это действительно имело важное значение. Но не меньшую роль сыграло то, что запуски спутников нагладно продемонстрировали всему миру, что СССР имеет возможность доставлять свои термоядерные заряды на межконтинентальное расстояние.

Поэтому ответные меры были политически необходимы руководству США чтобы поддержать уверенность жителей США в том, что они не беззащитны перед лицом советской ракетно-космической угрозы. И поэтому же, кстати, развертывание космческой деятельности в США в конце 50-х гг сопровождалось эскалацией всех программ создания баллистических ракет, чтобы ликвидировать мнимое “ракетное отставание”.

Вот почему я рискую предположить, что если бы наши ракетчики не обгнали америсканских в 1957 г., дальнейшее развитие и в космосе и на земле могло бы идти более спокойно. СССР бы избавился от необходимости лезть из кожи, чтобы не утратить захваченный приоритет, а США имели бы меньше оснований подстегивать свою программу и не так сильно загоняли бы тем самым Советский Союз.

Через несколько дней после запуска 2-го спутника, 7 ноября 1957 г. Эйзенхауэр объявил об учреждении поста Специального помощника Президента по науке и технике (им был назначен Джеймс Килиан). Этот помощник возглавлял также Президентский консультативный комитет по науке (PSAC).

Несмотря на то, что все заинтересованные ведомства - ВМФ, которым было поручено делать первый спутник, Армия которая сделала то, что стало первым спутником, ВВС, которые имели самые мощные ракеты и самые обоснованные претензии на космос как на логическое продолжение атмосферы - рвались со своими новыми космическими планами, Эйзенхауэр прилагал все усилия, чтобы по мере возможности сдержать их и избежать распыления сил и средств. С этой целью он хотел оставить весь космос в ведении Министерства обороны. Но PSAC и Конгресс настаивали на выделении невоеных программ в ведение гражданского агентства, утверждая, что это улучшит образ США в глазах мировой общественности и предотвратит притеснение научных программ со стороны военных. (Позиция Эйзенхауэра может показаться странной, если вспомнить что именно он настоял на отделении программы создания первых спутников для МГГ от всех осуществлявшихся военных программ. Однако то был тактический маневр для облегчения дальнейшего использования космического пространства в военных целях. Здесь же речь шла о стратегическом разделении сфер деятельности между различными ведомствами.)

Уверенный, что такое разделение вызовет дублирование, Эйзенхауэр возражал, что МО могло бы выступать в качестве посредника, принимая заказы на выполнение запусков от невоенных научных групп.

С начала марта 1958 г. давление на него усилилось с тем чтобы учредить гражданское космическое агентство на базе Национального консультативного комитета по аэронавтике (НАКА) National Aeronautics and Space Act, представленный 2 апреля 1958 г. и окончательно подписанный Эйзенхауэром 29 июля (опять эта магическая дата!), предписывал учредить НАСА, Национальный совет по аэронавтике и космосу чтобы консультировать президента по всем вопросам освоения космического пространства и комитета по военно-гражданским связям, где НАСА и МО могли бы консультироваться и советоваться друг с другом.

Те ведомства США, которые занимались космическими программами к началу космической эры, вели работы по следующим основным направлениям:

не говоря уже о нескольких программах исследования околоземного космического пространства и Луны

В СССР, где космическая программа шла через одно КБ, работа и так велась на пределе возможностей и особенно ускоряться было некуда. Но технологический задел за время стартового рывка по созданию МБР - тяжелый носитель Р-7, созданный таковым из-за нашего желания достать до Америки и большого веса ТЯ БГ - давал большой запас для дальнейших запусков, позволяя не заботиться о создании новых носителей.

Реальное соотношение производственных потенциалов национальных космических программ стало видно уже с 1959 г. по конечному результату - количеству запусков и спектру решаемых задач. Для наглядности ниже приведен перечень всех успешных космических пусков с 1957 по 1959 г. В количественном плане "счет" меняется с 2:0 в пользу СССР в 1957 г. до 7:1 в пользу США в 1958 и 11:3 в 1959 г.

<.....>

Лекции / Содержание